ТЕКСТЫ ПЕСЕН
ВОЛКОВ СЕРГЕЙ. ГЕРА КВАДРАТ.
На правах рукописи.
"Неврастения"
03, Бросил курить 04, Во время чумы
07, На Ливерпуль 08, Хлеб-Соль
11, Первое утро года 12, В темноте
Я часто стал спрашивать себя: «зачем»?
На что ещё хватает сил.
Перестал мечтать.
Меня занимают мысли иного рода.
Живу в ожидании ночных бесед,
В ожидании ночных квартир.
До четверга осталась тысяча.
И одна ночь 97-го года.
Нас интересуют кухни, нас интересуют спальни.
Пьём много кофе, не смотрим за окно, когда за окном темно.
Нам верны лишь грязные стены, к нам привязаны серые камни.
Но вот пройдёт последний трамвай, и начнётся наше кино.
Мой друг читает «Спорт-Экспресс»,
Он в халате и смотрит классный фильм.
Я меняюсь, теряя знакомых,
Он остаётся таким же. Я злюсь на него.
Встречаемся реже, скучней.
Молчим. Мы молчим без причин.
До субботы остаётся тысяча
И одна ночь 97-го года.
Верность традициям, это прекрасно,
Но надо ли пить каждый день?
Захожу в квартиру, натыкаясь с опаской
На ботинки нашего дружного взвода.
Рок-н-ролл отпускает солдат домой,
Но дома продолжается бой.
До утра уже нет ничего.
Лишь только ночь 97-го года.
Нас интересуют кухни, нас интересуют ванны.
Пусть много пьём – мы молоды. Пока что мы пьём легко.
Нам верны лишь грязные стены, к нам привязаны серые камни.
Но вот пройдёт первый трамвай, и закончится наше кино.
С-Пб. Май.1997г.
Игла засела в бок. Дует, дует в рот.
Вечер. Не придёт. Еле слышен порт.
Праздник правит тост. Праздник рождает бал.
Кровью на белый лён тонет в вине бокал.
Зеркало. Длинный стол. В зеркале море лиц.
Стол грозится ввысь лицами всех столиц.
Рушится стройный дом в странный хрустальный хлам.
Он превратится в звон, чуть ночь прорвётся к нам.
Снова боль в голове. Снова собачий лай.
Верь – не в этом суть. Верь – такова игра.
Рвёшься душой петь? Нет. Душу рвут – пей!
Клонит в сон? Нет. Нет, поклонилась лень!
Быстро бегут огни, быстро летят года.
Ты продолжаешь петь. Ты не идёшь туда.
Снова боль в голове. Снова собачий лай.
Верь – не в этом суть. Верь – такова игра.
Длинная цепь зим наложит на память грим.
Песни украсит ритм. Ритмы заложат гимн.
С джинсами сбросишь день, тихо ложишься спать.
Снова накрыла тень, но солнце взойдёт опять.
С.-Пб. Осень1997 - 23.янв1998г.
Вечер сжимает за горло площадь,
Добела накаляется нить.
Голубые огни проходят сквозь стёкла,
И медный солдат держит медную лошадь.
Я бросил курить. Зачем я бросил курить?
За место под небом друг друга злобно
Грызут деревья, обречённые жить.
Я впадаю в ересь, не веря в звёзды.
Я, наверное, неизлечим. Просто
Бросил тебя и бросил курить.
Цветные журналы - ворохом пёстрым.
Стакан в руке, но мне не хочется пить.
Мокрый проспект извергает дождь.
И под асфальтом песок, или чьи-то кости.
Я, наверное, пошёл «под кирпич», когда бросил курить.
Кто-то шёл за богатством и нашёл его,
Сел в кресло и решил немного пожить.
Из золота зубы, но где его дёсны?
Продано время, покупать поздно.
За чем он ходил? И зачем я бросил курить?
Твой выход «на бис». Ты слышишь сквозь свист –
Вода кипит и голова кипит.
Под столом, в холодке, лижет лапы монстр.
Не выйти из круга – я попал на остров.
Не выйти из вьюги. Зачем я бросил курить?
Семь шагов вдоль стены. Пять в сторону солнца.
Маршрут по складу начинает давить.
Не уснуть на брезенте, отступать поздно,
Нервы втянуты внутрь, я считаю сосны.
Губы стянуты даже во сне – скверно.
Резь в глазах, но я буду смотреть в небо.
До боли в мозгу, до на губах пены.
Зачем я когда-то забуду, что бросил курить?
С-Пб. Март.1998г.
Перед вокзалом – толпа, перед вокзалом – такси.
Здесь уезжают домой, здесь бегут от судьбы.
Замечу издалека, в последний раз крикну: «Стой»!
Я покажу тебе шрам и расскажу обо всём.
Расскажу о пути – ты побоялся пройти.
И рвётся смех через стон по тишине – топором.
Пир во время чумы… Пост… Стол… Страх…Бой… Бред…
Уйди под лёд с головой – остуди свою боль
От того, что ты мой, оттого, что ты с ней.
Не дыши и не пей, оторвись от земли,
Останови свою кровь, плыви ко мне через ров.
Ломая обе ноги, ты улыбайся и жди,
Когда, сдувая песок, я засмеюсь тебе в лоб.
Я засмеюсь тебе в рот, я разнесу твою дверь,
Умри или поверь, раскрась жёлтым цветы.
Мои глазницы пусты, мне всё равно, с кем идти.
Две дороги домой – одна лучше другой.
Тебе уже наплевать – на пол, или в кровать,
С головой или нет. Ты всё равно будешь петь.
Мор во время чумы… Мир… Дым… Крик... Рай… Кровь
Солнце выше, чем Храм. Намного выше, поверь.
Теплом затопит беду, теплом согреет кресты.
Мои глазницы пусты, мне всё равно, с кем идти.
Две дороги домой – одна уже другой.
Перед вокзалом – толпа, перед вокзалом – такси.
Они уносят домой, они бегут от судьбы.
Замечу издалека, в последний раз крикну: «Стой»!
Я покажу тебе шрам и не скажу ничего
С.-Пб. 11мар.1998г.
Песни рвутся изнутри прочь.
Память стала похожа на степь.
Заходи, раз не можешь забыть, посидим.
Синяки на коленях исправит грим,
А кто нам исправит жизнь?
Портрет заштрихован красками лет
И почти не видно лица.
Все стихи, что писались тебе – ерунда.
На конвертах под строчкой «куда»
Я писал «никуда».
Двадцатый год не свёл с ума.
Тело стало прочнее стекла.
Нас не учили, что нам нельзя,
Когда мы поймем, что пережили себя.
Пережили на три дня.
Не плачь.
С-Пб. Янв.1998г.
Эллен перелетела Большой Океан,
Почти не зная моего языка.
Она не умела ходить босиком
И улыбка не сходила с лица.
Другие смотрели Королевский дворец.
Она пыталась понять жизнь здесь.
И, если я когда-то смотрел на неё, то она…
Эллен не любила оставаться одна,
Не боялась дождя и собак.
Машины сновали туда и сюда.
И небо под ногами отражала вода.
Сидела на ступенях, когда я пел
И, уходя, забывала погасить свет.
И, если я когда-то и пел для неё, то она…
Эллен любила живой рок-н-ролл,
Но в барах покупала вишнёвый сок.
Никогда не пила остывший чай
И не смотрела в дверной «глазок».
Она стала мне роднее, чем родная сестра,
А я старался быть ей, как брат.
И, если мы и спали в кресле вдвоём, то она…
Эллен отвратительно читала стихи.
Эллен могла легко пройти по доске.
Смотрела сквозь кусочки цветного стекла
На город, на крыши, на порт вдалеке.
Одеться, как она, могла только она.
И странно подводила глаза.
И, если я когда-то и слушал её, то она…
Эллен перелетела Большой Океан
И грелась дома у живого огня.
Я держал её фото, я думал о ней.
На мизинце кольцо – его носила она.
Эллен и я мечтали на своих языках,
Но мы смеялись на одном языке.
И, если я когда-то и встречу её, то она…
С-Пб. 20.Фев.1998г.
В холодильнике свет. Над плитой дым.
За столом добьём затянувшийся день.
И к утру в доме кончится чай.
И под утро кончится джин.
И я выйду на снег. Я не выйду к метро.
Под окнами бродит военный патруль.
Сбежим под рассвет, когда все будут спать,
Автостопом на Ливерпуль.
Сосед позвонил и сказал, что живой.
Готовься. Это следующий кухонный день.
Нам рады друзья – гитара со мной.
По сугробам в тапках – доводит лень.
Она у плиты, «металл» за стеной.
Я точно не сяду за руль.
Но я на ногах, я могу идти
Автостопом на Ливерпуль.
Твой город – лучший из городов,
Меня совершенно достал.
За окнами – лес. За окнами – парк.
Очень красиво. Но знаешь – будь здоров.
И я выйду за дверь. Я не сяду в такси.
Нашей жизни не хватает бурь.
Пол часа и уходим. Уходим прочь.
Автостопом на Ливерпуль.
Вечные рельсы и вечный асфальт.
Сменяются лица, ветра и дожди.
Спросим Битлов: «Какие дела»?
И едем назад, у мечты погостив.
Что делать? Всегда возвращаюсь домой.
Ты скажешь: «Ужасная дурь».
Автостопом вперёд. Автостопом назад.
По дороге на Ливерпуль.
Утром проснусь разбитый и злой.
На полу – пепел, мусор и воск.
Не трону тебя – у тебя выходной
И пойду к метро через мост.
Гатчина. 23.Янв.1998г.
Без гитары я ноль.
Без песен я туп.
А она не любила рок.
А она не любила такие стихи.
Она сыпала на свежий хлеб соль.
Тот год я постоянно был сыт.
Год я всегда был зол.
Мои окна давно не выходили во двор.
Похоже, песни – это мой долг.
Покупая свой хлеб, я прошу твою соль.
Зал не бывает пуст.
Пусть не пустует обеденный стол.
Вчера рассказали – ты был не такой.
Но, понимаешь, когда тяжело
Мы едим чёрный хлеб, и уходит боль.
В нашем доме отключили свет.
Как не спутать «любимый» с «любой»?
На коленях тарелка. В тарелке - суп.
Искал не тебя, но легче с тобой.
Если кончится хлеб, я выброшу соль.
С-Пб. Июль.1997г.
За стеклом гремит проспект.
За стеклом течёт - плачет снег.
Может, скоро весна. Может, нет.
Сам не знаю, что хочу – петь или встать.
Завтра день влюблённых и котов.
Что кому подарить, а что взять?
Пожелай. Да желаешь одно:
Лето. Пить. Или спать.
Трелями звонки, из мансард - свет.
Зелень. Три листа. То ли бред, то ли сон.
Выбирай – что кому дарить, а что нет.
Назад не спеши, да вперёд не опоздай.
Провода внизу – сеть, а в проводах – свет.
До второго этажа день, а дальше лень.
А с моста на лёд вниз головой – тень.
Скоро всем год. Скоро всем рай.
С-Пб. Фев.1997г.
И так ведь плохо без тепла, а тут ещё ангина.
Когда мы сможем. Сможем жить, как всё ещё хотим?
Пол банки мёда на клеёнке, ложки, нож, салфетки.
Там же, сбегая от меня, оставила ключи.
Неделя комом. Скоро будет новая неделя.
Два билета в хрустале: автобус и театр.
Надоедает ждать большого, светлого. Мы в клетке.
Рубашка в клетку, да в полоску кресло и стакан.
Лежу на чистых простынях. Валяюсь в ванне с пеной.
В субботу видимся с тобой, а после – никого.
Ты не смотри, что я живу на том же самом месте.
Я весь другой. Я не чужой. И не болит живот.
Там, где-то в пыльном кабаке, смотреть в чужие лица.
Ты не засмейся приходя. Но, уходя, не плачь.
Пропеть сквозь жир. Сквозь жир уже течёт, течёт водица.
В забавный мир. Засохший пир: сыр, водка и калач.
Слепилась в ком моя игра – не вывернуть нормально.
Забралась горечь винтовая в корень языка.
Сама себя целуй судьба, раскройся красным занавес.
И под конец пойди на грех и под венец печально.
С-Пб. 02.Мар.1997г.
Первое утро года. Еду в маршрутном такси.
Лобовое стекло, гитара между колен.
Искрящийся снег. Разметку асфальта съела зима.
Я вновь засыпаю. Смотрю на горящие буквы ЭФ ЭМ.
Тепло. Ты подарила мне зимние сапоги.
Люди под фонарями. Сегодня никто не лёг.
Запах бензина и кожи. Держу вам цветы.
От снега на чёрных перчатках белый налёт.
Забыл на столе карманный хлам и часы.
А где-то за этим стеклом и снегом ты ждёшь.
Отвечаю на доброе хлопанье по спине.
Новое счастье придёт, старого не вернёшь.
Лобовое стекло, гитара между колен.
Решётки домов держат рвущиеся огни.
Как ни крути: лишь всеми цветами ЭФ ЭМ.
Первое утро года. Еду в маршрутном такси.
С-Пб. 00.00.1997г.
Когда сидишь в темноте, не замечаешь, как время
Тихонько шевелит волосами секунд.
Ты выдержишь всё, если только пройдёшь половину.
Ты позовёшь к себе вьюгу и за старой стеной
Вы выпьете память и боль.
Вы выпьете и воду, и соль. Лето и зиму.
Открытая дверь для пришедших с миром друзей,
Для пришедших с любовью подруг.
Угол для мокрых зонтов. И тапки для всех, у кого стынут ноги.
Песни ветров и камни дорог,
Коллекция стёкол с жидким теплом.
Смелость войти для тех, кто стоит на пороге.
В серпантине слов есть какая-то тайна,
В отраженье зеркал есть лень.
Ты понимаешь, что уже не уйдёшь из этого дома.
Ты поднимаешься на крыльях песен и тем
Над морем железобетонных вен.
Ты рассекаешь своё небо, встречая в нём только знакомых.
И твоё каждое чудо – ненужный хлам,
Без которого бессмысленна жизнь.
Ты сидишь на траве, перебирая в пальцах чётки растений.
И каждая смерть – это всего лишь этап
В движенье по спирали судьбы,
Сплетённой из таких же смертей и таких же рождений.
Когда сидишь в темноте, не замечаешь, как время
Тихонько шевелит волосами секунд.
Ты выдержишь всё.
Гатчина. Фев.1999г.
Мы выбросим жребий, и кто-то из нас уйдёт.
Мы выбросим жребий, и чья-то нога не дойдёт до намеченной точки.
Вместо стихов какие-то серые строчки.
Смола превратится в ладони в янтарь – ты только чуть-чуть подожди.
Вместо любви – какие-то странные дни.
Горечь слюны не даёт рассказать о сладости прожитой ночи.
Хочется спать. Так хочется. Хочется очень.
Так просто поплыть по воде, но опять волна не дойдёт до ноги.
Мы бились об лёд стекла и разбили свой лёд.
Мы шли по колено в траве, и трава покосилась не очень.
Видим песок, но не знаем, как снять сапоги.
Так просто вперёд забежать, но опять говорят
Ты только чуть-чуть подожди.
С-Пб. Осень.2001г.
На правах рукописи.
